Это была осенняя суббота. Я был на перроне Белорусского вокзала, в тот момент, когда на моих глазах, прямо под ногами, разламывалась осень попалом. Я ещё топтался на «осени» но ещё немного и мои ноги окажутся стоящими на «зиме» . Я вспоминал скупые тёплые деньки лета. Вспоминал события и понимал, что лето прошло черте-как. Ждать оставалось 40 минут, я потоптался на перроне и уже продолжил размышления стоя с бутылкой пива. Люблю зелёные электрички, с деревянными сиденьями. Люблю, когда они трогаются и люблю людей продающих мороженное. Я ездил раньше этим маршрутом часто, и всегда мороженное продалавал полная бабушка. Она была всегда, всегда кричала «Мороженное», потом уже все стали пить пиво, и всем было насрать на её мороженное. Последнии есяцы я не вижу этой бабушки. Она-моё воспоминания детства. Помню её входящей на Одинцово, с взмокшими волосами и кричащей «Мороженное». Она всегда продавала «мороженное». Память сохранила её. Мне было противно пить пиво. Поставил под сиденье. В автобус грузили в жопу пьяного школьника, другие школьники, только трезвые. Черные куртки. Черные шапки. Черные джинсы. Белые лиса. Глаза бусинки. Лапки цепко держат банку «Ягуар». Мне вспомнилась аллегория про «соломинку». Может быть «Ягуар»-это для них соломинка? им просто некуда себя деть. Их сознание опередило бытие. Конфликт. С помощью Ягуара они вгоняют сознание в рамки бытия. Мокрые улицы. Бесформенные шапки. Улыбающиеся лица. «6 рублей. В моём кармане ещё есть деньги. Я голове мысль «я вернулся». Мне кажется, что лес рад мне. Что берёзы шумят в мою честь. И старые пни помнят, как я их разбивал вдребезги, только они не хотят меня видеть. Я улыбаюсь на мысли о пнях и обещаю их пожалеть. Я хочу, чтобы и пни радовались моему приезду. Мне тоже захотелось Ягуар. Ночной магазин переделали на 2 отдела. Новшество. Покупаю Ягуар. Пью, заряжаю пистолет. Река течёт, чертовы власти построили на горе убогие «под народ» беседки. Мне больше нравился танцпол и маленькую беседочку с крышей и лавочками. Щас настроили каких-то изб. Безвкусица- ещё одна отличительная черта нашего времени. Но никому нет до этого дела. Дождь, замки открываются с первого раза. Впервые угадал с ключами. Холодно. Одеваю камуфлж, выкладываю колбасу. Зашнуровываю ботинки. Стреляю в спичечный коробок. Вечером приходит сторож. Дядя Саша. С женой. Галей. Я налил себе 50 грамм водки, он не пьёт. Выпил и закусил колбасой. Спал в холодом доме под 2-мя одеялами. Изо рта шёл пар. До этого смотрел «танцы на льду» и не понимал, кому это интересно? Что они говорят?Чему так рады? Отчего огорчаются? Чтобы разрыв с телекраном не стал личной трагедией я решил заснуть. Боялся, что мышью сгрызут мне глаза. Боялся, что они начнут их есть. Маленькие мыши. Большой я. Утром пошёл в лес. Лес встретил меня ветром и солнцем.. Я никогда не сгибаюсь под ветром. Мне нравится идти прямым, нравится, когда мерзнут руки. Шёл, как и много лет назад в «Зону отчуждения» мимо разрушенного храма. Шёл и чувствовал запах леса. Свободный, чистый, прохладный. Сидел под берёзами и набирался от них сил. Трава ещё была зелёной. В пруду ловили рыбу. Красные листья. На обратном пути на меня напала собака. Я её зарезал. Хозяин пьяный ловил рыбу. Крикнул пару раз «уберите собаку», но он не шелохнулся даже. Псина всё сокращал дистанцию, тогда я понял,что она нападёт. Только не решил применять ли мне пистолет, только раздразню. У меня хороший камуфляж, дорогой. И потасканная телогрейка, которой я нашил золотые пуговицы и шевро советской армии. После первого удара я почувствовал, как она ослабла. Я очень испугался и ещё несколько раз вонзил в неё нож, а потом матнул о дерево, она спала. Подошёл. Именно подошёл хозяин, ни подбежал, а подошёл. С удочкой. Я наорал на меня, а он стал жалеть собаку. Мне хотелось сапогом раздавить ей голову, добить псину. Но я ушёл дальше по реке. Уже домой. Я гулял долго, люблю осенний лес. Наслаждался, дышал грудью, вглядывался в небо сквозь хвою и бил бутылки. Дома ещё выпил. Спустил воду в бане. Попил чая. Поел макарон. Переоделся. Мне обидно снимать камуфляж. К слову, я его долго выбирал. Свой старый износил, старый помнил запах покрышек, замах подожженных помоек. Он ещё много чего помнит. А этот будет помнить собаку. Я смеялся над тем, что на ноге отсек под нож. А сегодня оценил пользу этого отсека по достоинству. Телогрейка помнит ещё больше. Она старше меня, она дряхлая, но тёплая. Она помнит снег. Я забыл как это лежать в снегу. Лицом вниз, до тех пор, пока невозможно будет терпеть. Мне хочется приезжать на холодную дачу в каждые выходные, не греть, а лежать в холоде и темноте, отдыхая от цивилизации, а потом ходить в лес, и в «зону отчуждения». Стоит добавить, что многие места у меня имеют собственные названия. Обратно, ехал в пустом автобусе. Понимя насколько мне всё здесь родное и моё. Всё родное, ветхие пятиэтажки, бельё на верёвках, река. На вокзале смотрел на девушек и вдруг стало странно от мысли, что у каждой под джинсами «пизда». Казалось, нет ни чего проще! Но эта мысль была как заноза. Я смотрел на джинсы, навязанные мтви, на окружающую пьянь и понимал, что под трусами у каждое молоденькая пизда, беленькая, тёплая. Достанется какому-нибудь пьяному школьнику, он ведь не оценит. Либо какому-нибудь олуху с девяткой, он тоже не оценит. Они осквернят, надругаются над красотой, чистой, беленькой пиздёнки. Когда проходят девушки,я пытаюсь угадать тёмные у неё там волосы или светлые. От таких мыслей, мне как-то тепло. Иногда представляю, как снимаю и просто трусь щекой о её набухшю дырку, но перестаю думать и дразнить себя. Стесняюсь своей эрекции. ММне жалко девушек, жалко видеть как они одеваются. Когда проходят красивые , молодые, но над ними поиздевались, иначе как обьяснить эту идиотскую моду? Так должны одеваться 30-ти летнии ебливые шалавы, но ни как ни «молодухи». Одна знакомая пожилая лесбиянка сказала как-то «люблю, когда молоденькие снимают трусы . И думаю, вы же такие молоденькие? Зачем вам секс со мной. Но всё равно сплю с ними» очень возбуждающий монолог. Так же и тут. В электричке, снова пьянь, серость. Кепки.Куртки. Конечно, осталась ещё Россия, я знаю и ерю в это. Что это ещё ни конец, что осталось что-то за этими куртками и кепками, сковзь пивные бутылки иногда проскакивает «Взгляд» . Мужчина торгующий газетами, разговорился в тамбуре со мной и ещё одним молодым человеком с синяком под глазом. Я понял, чтО мы теряем. Смотря в лица, вспоминая лица бабушки торгующий мороженным и своего сторожа. Мы теряем Лица. С излученнами, порубленные морщинами, теряем глаза, в которых взгляд. Теряем голоса, которые строгие, решительные знающие, обритаем взамен смех идиотов. Джинсы, пошитые армянскими старухами для молоденьких дырочек. Эти джинсы будут мять ладоши, только что доившие Ягуар. Или «клинчару». Не осталось лиц, гранитных, морщинистых, широких, открытых, смотрящих. Их нет, вспоминаю лицо сторожа, с морщинами по лбу, с заллысеной, кто вместо него? Кто за этого торговца газетами? Кто вместо бабушки, торгующей мороженным? Смогут ли, имеют право? На выход пробирались дачники. Добрые пожилые люди, обсуждали грибы и цветы. Лица, с прорезями, с высечеными добрыми глазами. Жизнь высекла им добрые глаза, вырубила улыбки ртов. Они не идут ни в какое сравнение, с этими полупьяными овощами. Я представил, как их будут резать, пьяных, от уха до уха... Именно так я вижу наше с вами дальнейшее существование. Но это эмоции, это поток, я лишь говорю, что ни всё спокойно, остановись. Задумайся и действуй! «Ну подождите, придёт к власти пивное поколение»-раз. «раньше пиво не пили так. А Щас как трубочисты. Тууудууу»-два «Лишь бы урвать, лишь бы схватить, растащить»-три.. И я выхожу, кого-то пьяные хачи в кепарях тащут на лавку. Думаю или нож ему вкотили, либо пьяный в гавно. В голове мысль «позор». PS Вас наверное интересует, что это за схема? Когда я ехал, то думал как удивительно, проскаикавая километры я несу собой «деятельность» и мне пришла в голову такая схема. Моя деятельностьь в сравнении с километрами. Ничтожное копошение, это не обьяснить, надеюсь вы поймёте что-то ииз схемы. Спасибо, что дочитали! Ты-отлиный человек!