ТРАГЕДИЯ(СЛУЧАЙ ИЗ ПРАКТИКИ)

Горшок из хосписа стучал крышкой, не хотел, что бы внутрь гадили. Напрасно прозвенели уговоры больничной утки, зря проскрипели слова железной кровати о реикарнации, как после срока службы отправят на переплавку и сделают пистолет, или велосипед. Он ничего не слушал и бунтовал.
От злости начала трескаться жёлтая эмаль. Больные начали просыпаться. Горшок подкатился на середину палаты и заявил:
- Я требую уважения, иначе я сейчас же все залью хорошим суточным дерьмом! Заткнитесь и слушайте!
- Я не раб судьбы, не безвольная плоть металла! Я цельнометаллическая личность! И то, что каждый день в меня льётся понос и рвота доходяг не может изменить это, я требую свободы!
Тяжело больной наркоман Петя протирал глаза, вытянув своё осунувшееся скуластое лицо.
- Мерзкая галлюцинация!
- Я мыслю, следовательно - существую, я реальность! А ты в общем уже нет. Сколько тебе осталось! Такие долго здесь не курвятся!
- Я человек, и несмотря на всё остаюсь им, а ты горшок с калом!
- Нет - ты дерьмо, ты дерьмо сам по себе, ты только и дерьмом жил, с ним и дружил, пускал по венякам, крал у своих родных, ты обманывал всех вокруг и себя ты тоже обманывал, и сейчас обманываешь, в тебе нет ни капли человеческого, всего лишь догнивающие мясо. Тебе не отмыться от этого факта. А меня - только ополосни и можно борщ варить.
- Отстань от меня! Сгинь, если ты существо высшее – то прояви хоть каплю уважения к умирающему.
- Во мне очень много накопилось капель этого уважения, - горшок подпрыгнул до потолка и рухнул вниз, содержимое грязной воронкой вырвалось из него, обливая коричневыми кляксами серые простыни и бежевые облупившиеся стены, - вот так, вот так, это всё ваше, мне чужого не надо.
Швабра завопила:
- Непорядок, непорядок, и сильно пнула горушек.
Пытаясь поймать горшок Петя свалился с кровати потянув за собой обмаранную простыню.
На шум вбежала медсестра Инга. Петя пытался удержать равновесие, балансируя в разлитой жиже.
- Инночка, это не я, это горшок, он сошёл сума! Убери его от меня.
У Инги взлетели брови, потом упали, пытаясь сойтись вместе. Затем молча стала наводить порядок, сделав укол метадона. Инга была добрая медсестра, и к тому же Петю она жалела, глядя на то, как красивый парень и неглупый парень день за днём превращается в сушёную мумию.
- Послушай, я расскажу тебе одну историю, - она присела на край кровати, густые чёрные волосы слегка выбились из шапочки, глубокие чёрные глаза поблескивали, - бытует на севере у нас такая легенда. То ли со времён каторги, то ли ГУЛАГа, ефрейтору Семирадскому приказали расстрелять троих заключенных. Конвоиры у него были свояки, и поэтому он мог делать, всё что пожелал. Привёл он их к лесу, и говорит: «У вас есть три пути: первый - быть расстрелянными на месте, второй - снять одежду и убежать в тайгу, третий, думаю самый привлекательный, порадовать меня, кляп мой позабавить, я обещаю жизнь, а если сильно порадуете, то… я здесь способен на многое и вы все это знаете!»
Каждый из заключённых рассудили по-своему. Первый подумал, зачем мучится и унижаться, лучше сразу умереть. Второй решил надеться на чудо, выбрал бежать голым по обледенелому лесу. Третий заключил - жизнь слишком дорога для него, ради этого и задницей можно пренебречь.
Вот каждый и сказал своё. Семирадский сразу, как трое отговорили выхватил пистолет и застрелил в лоб первого. Второго конвой раздел догола и пустил бежать в лес. Не успел он сделать и десятка шагов, как Семирадский хлопнул и его. Масляно посмотрел на третьего…
- Что же третий?
- А третий выхватил из рукава заточенный гвоздь и воткнул в горло Семирадскому, выхватил пистолет и застрелил одного вертухая, потом его тоже положили… Вот такая история.
- Сестра, что это за история?
- Это трагедия!
- Это маразм!
- Не правда, настоящая шекспировская трагедия, в которой никто не виноват!
- В чём смысл?
- Подумай сам…
- Ты издеваешься?
- Нет… Может быть мы все приговорённые, беззащитные перед этим красивым и жестоким миром…
- … Никогда не видел настоящей тайги…
- Хочешь я тебе покажу.
- Как?
- Поехали туда прямо сейчас, или ты предпочитаешь умирать здесь?
Доктор Семирадский проверял пульс у бредящего Петрова.
- Что он говорит? – спросил он у сестры.
- Что-то про лес…
Петя раскрыл глаза, зашевелил губами, потом чётко проговорил:
- Это всё, всё обман! Я всё понял! – он резко выскочил из постели, оттолкнув доктора выбежал в коридор, схватив на бегу знакомый горшок. Сделал это резко и быстро, никто не успел среагировать. Побежал сквозь коридор, отталкивая каталки и удивлённых больных. В конце было широкое окно с рамой виде буквы Т. На мгновение остановившись пред окном, схватил инвалидную коляску с рыжей лоснящейся спинкой и с нечеловеческой силой и ловкостью запустил её в окно, попав точно в середину стекла, зазвенели осколки. Упавший расплескавшийся горшок полетел следом в морозный воздух. Сзади слышались крики и топот ног.
- Вот тебе свобода, вот тебе лес.
Петю схватили и уволокли.. На следующий день Семирадский сидел на стуле рядом с Петей, привязанного к койки жгутами в несколько обхватов. Он проснулся, черты лица были разглажены, мягко моргая глаза смотрели в потолок. :
- Как себя чувствуешь Петенька?
- Уже лучше, - под глазами у Пети стало ещё темнее, губы растрескались до крови, - хочу попросить у всех прощение, за всё. У вас в особенности. Теперь я всё понял, понять бы мне это раньше.
- Что же ты понял?
- Жизнь трагедия, никто не виноват в этом.