МИРНЫЕ РЕЛЬСЫ


Я сажусь за печатную машинку с откусанным яблоком и облизываюсь – скоро будет. Что будет, не важно, главное скоро. Прошлая жизнь моя была серой жвачкой. Лишь последние события дают мне надежду. Надежду в широком понимании - на социальный лиф, на благоухающих девочек, на «социальное» жильё с зимним садом, и на многое другое, без чего в жизни нет сладости.
Этой надеждой я и хочу поделиться с тобой.
Ну да чёрт со всей этой мотивацией.
Было обычное, умеренно хмурое утро понедельника. В понедельник особенно не хочется вставать. Организм размягчён выходными, он ещё не готов встретиться с неуклюжей будничной действительностью. Наверное, это трудное переходное и послужило толчком к развитию событий ниже изложенных.
Я ехал на работу как обычно в метро, пытаясь отдаться дрёме. Закрыть глаза и на время забыться не получалось, меня непрерывно толкали со всех сторон. Проходя мимо, будто специально, мне тыкали локтём в спину, наступали на ноги. Видимо это была маленькая месть тех, кто не мог дремать и воспалёнными глазами пялился в какую-то более-менее симпатичную точку в вагоне. И действительно, когда я подобно всем стал хмуро рассматривать рекламные постеры и умеренно красивые ножки, толкание прекратилось.
Всё бы прошло как обычно. Я бы штопором вошёл в начинающую размякать пробку будней, но тут по динамику прозвучал голос:
- Обо всех подозрительных вещах и лицах сообщать машинисту поезда. Повторяю, обо всех! – это было сказано таким властным голосом похожим на анонс передачи государственно канала об особо опасном маньяке педофиле, являющимся к тому же исламским террористом (все вы, наверное, помните эту передачу). Сказанули так, что сдули все обрывки сна в моей голове. В опустевшее сознание вклинился приказ. Я внимательно оглядел вагон и сразу выявил несколько лиц весьма подозрительных. Оттолкнув мужика, утонувшего в бесплатной газете, я рванул к связи с машинистом. Без замедления нажал кнопку.
- Сейчас вы будете соединены с машинистом поезда! – прозвучал звучный женский голос. Через секунду загорелась зелёная лампочка и голос пробурчал:
- Слушаю.
- Я хочу сообщить о подозрительных вещах, - спиной я чувствовал, как десятки стрел-взглядов впиваются в куртку.
- Говорите! – буркнул машинст.
- Очень подозрительно, что парень кавказко-арбской наружности постоянно жуёт, он жуёт не просто так, как обычный человек, а непрерывно, явно признак острого волнения. Понимаете?! – парень, умело маскирующийся под ливийского студента выплюнул жвачку в кулак. Его зрачки так округлились. Казалось, из черноты глаз могли вылезти руки моджахеда, как в мультиках вытянутся и кольцом сцепится вокруг моей шеи.
- Понимаю, продолжайте.
- Что продолжать?
- Наблюдение! Ещё подозрительное есть?
- Ещё! Ещё у азиатки чулки!
- Что подозрительного?
- Подозрительно, чулки в кружевах. Спрашивается, зачем такой не очень красивой женщине кружевные чулки, да ещё в понедельник?
- С блядок едет! – высказался немолодой уже человек с помятым лицом. Девушка из азиатских окраин покраснела. Глаза злобно сверкнули, как рукоятки дамасских сабель, из которых росли матовые стальные жала, направленные в моё сердце. Такая реакция показывала – я её раскрыл.
- Это ты с блядок, а на самом деле её наряд - защитная маскировка, что бы никто не заметил, что она… Впрочем я ничего не утверждаю, только как сознательный гражданин заявляю о подозрительных лицах.
- Правильно делаете, ещё что-нибудь подозрительное заметили.
- Вообще-то заметил, как только я зашёл в вагон, - полная женщина в бежевом пальто издала звук «мцы» но это было не простое причмокивание, а как чека у гранаты выдёргивалась. Я не уверен, что на самом деле в карманах пальто она что-то выдёргивала, во всяком случае, этот звук она имитировала неспроста.
- Ничего я не издавала звук «мцы», если что и могло быть, то «кце» - а это не на что не похоже, кроме как на звук «кце» - который ничего не значит.
Она не успела высказать все оправдательные аргументы, как поезд подъехал к Электрозаводской. Перрон был заполнен. Вместо привычной пестрой толпы стоял ряд спецназовцев в масках и полной боевой выкладке.
Двери окрылись. Серо-пятнистое воинство ворвалось в вагон. Не успевшие вовремя вжаться в людскую массу были повалены на пол. Один из бойцов, выше меня на голову, и раза в два шире тяжёлыми шагами устремился ко мне.
Я пытался не подавать виду, но внутри сжался в комок. Ошарашенный я продолжал держать палец у кнопки.
- Где? – спросил он. Медленно, всей ладонью, в пол-оборота, как помещик показал бы с холма на свои поля и долы, я показал на вжавшегося в перила араба, на дрожащую азиатку и полную женщину в бежевом пальто. Далее события летели со скоростью оборвавшейся киноленты. Их тут же повалили. Стали ощупывать. В верхнюю одежду воткнулись ножи. Наверное что-то нашли, но я не разглядел. «Не стоило глазами в меня втыкать ятаганы» - мысленно я сказал девушке в чулках.
После того, как злодеев утащили, человек в маске подошёл ко мне. Их обезвреженные тела несли за руки и ноги. Лоскуты одежды волочились по земле. На месте задержания остались комки ваты и пуха. Испуганные пассажиры, прижав ладони к лицу заворожено смотрели, что будет дальше.
- Молодец! – сейчас оформим протокол, это быстро, - он отвел меня к какому-то сотруднику в штатском. Тот ничего составлять не стал, повертел мой паспорт, записал что-то в блокноте и отдал его мне.
- Зайдите после работы в отдел милиции на станции К.

На работе в тот день я не мог сосредоточиться, создавал только видимость, выжидая, когда стрелки вытянутся палочкой на шести часах. Мент, в скособоченной зимней шапке и заношенной серой куртке, с воротником, похожей на мех китайской игрушки, услышав за чем я пришёл, сказал мне пройти в соседнюю с отделом комнату. На двери, с блестящим жёлтым ламинатом красовалась надпись 401 Б.
Постучавшись, я вошёл. По середине узкой комнаты стоял стол, покрытый обшарпанным оргалитом. Под мутной пластмассой были фотороботы розыска и какие-то распечатанные инструкции. Некоторые строчки были выделены разноцветными фломастером. Стены были крашенны по середину казенной синей краской.
Мужчина привстал, протягивая мне огромную руку, в которой моя ладонь казалась скомканной женской перчаткой. На нём был консервативный коричневый пиджак с чёрным галстуком на белой сорочке. Лицо было мужественно скуластым, с серыми, слегка холодными глазами, под широкими очками в строгой чёрной оправе. Он представился Семеном Петровичем Лизунковым, старшим оперуполномоченным ФСБ, ответственным за транспортный узел К.
Семен Петрович сразу перешёл к делу, сказав, что своими смелыми гражданскими действиями я оказал неоценимую помощь органам.
- Патриотическая, гражданская позиция, как ваша – весьма редка в наше время. Мы не имеем право просто так отпускать таких людей как вы, - последние слова меня сильно насторожили, воспользовавшись паузой, я робко спросил:
- То есть вы меня задерживаете?
- Да нет же, мы вас мобилизуем для оперативной работы! – я удивлённо посмотрел на него.
- То есть как?
- Да очень просто, ваше начальство мы уже уведомили, заработную плату на время внештатной работы у нас сохранится, с премией, разумеется. А дальше я надеюсь наше мимолётное сотрудничество, так сказать, перерастёт в роман, более того если образно выражаться, я надеюсь отношения дозреют до брака, то есть станут вполне официальными и мы увидим вас в наших стройных рядах бойцов за мирные рельсы.
- Что же я должен делать.
- Вы когда-нибудь были в крупном книжном магазине.
- Я часто бываю в одном из них.
- Рядом с нашим главным офисом?
- Именно там.
- Наверное, заметили, что кроме официальной охраны, одетой по форме, есть люди в обычной одежде, которые следят чтобы некоторые нерадивые покупатели не отклеивали намагниченные ярлыки, не портили книги, т.е. помимо камер, наблюдают за порядком.
- Да, знаете, я даже видел как один раз задержали какого-то студентика, пытающегося украсть книги. Потом я постоянно замечал задержавшего человека в потёртой кожаной куртке, увлеченно разглядывающего карты.
- Вот и замечательно, вам будет легче понять и нашу ситуацию. Дело в том, что, что в метро очень много камер. Но не всегда имеется возможность полностью обработать и правильно оценить поступающую с них информацию. Признаюсь, эти камеры существуют большей частью для ретроспективной обработки.
На самом деле, что бы исключить безобразия и происки террористов в метро полностью, существует специальное наше подразделение. После терактов в марте прошлого года стало очевидно, что иначе не справится, как не справился бы без спецработников книжный магазин от воровства.
- Понимаю.
- Так вот, вы будете работать в таком подразделение, в подразделение М. Сначала как внештатный сотрудник.
- Чем же я заслужил такую честь?
- Сегодняшним поступком, разумеется. Те люди, которые были задержаны сегодня с вашей помощью – увы, не террористы. Это были подсадные утки, которые регулярно вливаются в транспортный поток, не давая дремать службе М.
- Вот как!
- Да, вы блестяще почувствовали сигналы опасности, исходящие от этих людей. А хочу заметить, что это далеко не просто, такие люди подготавливаются сложными тренингами, с выездом в горячие точки. Удивительно, что вы их смогли морально подавить, и они даже не пытались вас нейтрализовать.
- А что, они могли?
- Ну, серьезного вреда они бы не учинили, хотя вряд ли бы это тебе понравилось. После горячих точек люди не склонны к гуманизму, - меня немного вздёрнул внезапный переход на «ты», наверное проделанный с такой же целью, чтобы я не забывался.
- Вот тебе короче папка с инструкциями, изучаешь. Завтра на работу, с 5:30 от станции Новые Черёмушки до ВДНХ твой маршрут, в 13:00 обед, до 13:40, на Рижской по этому адресу находится спецстоловая, вот тебе талоны, потом до нуля ноль ноль. Вот сюда, с домашнего телефона докладываешь ежедневно результаты работы, если что-то замечаешь, скидываешь незаметно смс этому телефону. Как правильно составить текст смс смотри в инструкции. Распишись здесь, слова инструкции получил, обязуюсь выучить и сдать… срок тебе до этого четверга.
- Вопросы есть? - тон беседы явно не подразумевал их задавать.
- Пока всё ясно.
- Свободен.
- Да, забыл сказать, работаем по спецрежиму, значит без выходных.

Ежедневное катание в метро сильно утомляло.
Возвращаясь, домой ночью я падал на кровать, даже не раздевшись. Питался только в столовой. В ушах гудело.
Но уже в конце второй недели я с удивлением обнаружил, как проснулись дремавшие силы и началась адаптация. Обострилось внимание.
За короткое время я вычислил трёх карманников, среди которых были две цыганки, и с десяток наркоманов, везущих с собой по мелочи.
Я отправлял смски, и не вмешивась. Лишь однажды я надавил на парня, и выбил из него три тысячи, несколько разноцветных кусочков бумаги, спрятанных в корпус флешки. Меня поразила легкость, с которой удалось его раскрутить после фразы:
- Здравствуй друг, я пришёл за тобой! Я работал уже три недели, когда меня вызвал Лизунков.
Лизунков выглядел раздражённым. Не поздоровавшись, он сразу начал:
- Вот, тебе прогрессивка.
- Извините, я не очень понимаю. Что это, моя зарплата?
- Тепло. Только немного по-другому. Ту сумму, что напечатана – несёшь вот сюда, - он ткнул в адрес на листочке, ул. Кадырова дом…
- Это где?
- В Чечне! Москвич херов! Купи карту! – как позже оказалось в Бутово такая улица действительно существует.
- Короче, это несёшь туда, а остальное твоё, понятно?
- А если не соберу… ну, сколько надо.
- Ты! Запомни разок и навсегда, таких вопросов больше не задавай! У нас здесь государственная безопасность, а не ГИБДД какое-нибудь.
Вот так и началась моя работа, можно сказать – зачисление в штат, мне выдали удостоверение, и что самое приятное и неожиданное – пистолет. Хоть какая-то детская мечта сбылась.
Я ещё не знал тогда, что подошёл к невидимому перелому – рубежу, после которого моё былое топтание на месте останется в книги жизни лишь блеклой записью.
С интуицией у меня произошёл сильный апгрейд. Незримым щупальцем я стал внедряться в черепные коробки людей, отслеживая поток сознания, буквально переживая его. Может это мое подсознание выделило скрытые резервы, а может всё дело в витаминах со странным горьковатым вкусом, которые выдавали в столовой. Но всё это только мои догадки. Правда может быть намного проще. Шум подземки, тусклый свет вводит в трансовое состояние, когда там находишься слишком долго.
Конечно – я не мог прочесть самих мыслей, скорее я улавливал метасимволы, по которым можно легко угадать направление, куда движется поток сознания. В основном у спокойного обывателя я чувствовал непрерывный гул, про себя назвав его дежурным, похожим на шуршание кулера в компьютере. Но когда потоком мысли овладевала какая-нибудь сильная эмоция – всё менялось. У каждой мысли, чувства был собственный неповторимый гул. Эти различия мог бы описать человек с музыкальными способностями, я, увы, не вынес ничего даже из сольфеджио, которое долбил на заре детства. Могу лишь сказать, что тон проститутки практически совпадал с тоном мелкого чиновника, занимающегося чем-то вроде ЖКХ. Что не менее удивительно - тон мента, - был похож, на какофонию бомжа. У обеих групп присутствовали духовые. Будто на заднем плане невидимый оркестр играл причудливую смеску прощания славянки и каких-то одесских мотивов. А вот алкоголик и наркоман очень различались по звучанию, как может отличаться гармошка от трансовой музыки. Но это сравнение отражает только различие, но не суть звуков. У алко в общем гуле - постукивание по подвешенному рельсу, а у нарко будто хруп по морозному снегу.
Так и было с этим типчиком, одетым по-деловому с кожаным портфелем. От него исходил механический вой, но не так как воет метро, скорее как завывает вьюга в фильмах про гражданскую войну. И был слышан этот ужасный скрип. Будто кто-то огромный и неповоротливый шёл внутри его головы, скрипя широкими подошвами по заснеженной кромке мозга.
Я первый раз столкнулся с такой насыщенностью снежка. Ошибиться было нельзя, было много, очень много снега. Я решил вместе с ним выйти на станции, и на выходе спокойно обработать. Ждать пришлось не долго. Через станцию, на Калужской, он встал с сидения и подошёл к двери. Рука в кармане аляски автоматически сняла предохранитель с «макарова». Поднимаясь по эскалатору, я подумал, что поступаю не очень правильно, ведь на выходе его могут ждать и ситуация может существенно осложнится. Но уж очень не хотелось привлекать ненужных прихлебателей, шалопаев из дикой дивизии, так мы прозвали между собой ментов, работающих в метро.
Мы вышли на улицу. Снег острыми кристалликами колол лицо. По лестнице тип стал спускаться к одному так называемому культурному центру, - который облюбовали детские кружки напополам с малоформатными сектами и автошколой. Площадка перед центром – безлюдное место. Лишь титановый барельеф советского эпоса смотрели на нас с высоты козырька.
Приблизившись практически вплотную я достал пистолет. Этот типчик шел, ничего не подозревая.
- Стоп! - сказал я ткнув пистолетом ему в бок. – тот подпрыгнул, как от осиного укуса.
- Иди в ту арку, а я за тобой. Шутить не советую, вальнуть мне тебя ничего не стоит, - я немного лукавил, всё же это была не моя территория.
- Что тебе надо? Деньги? Телефон? Я всё отдам! – сказал он взволнованно, но мне показалось, что его страх был гораздо меньше той интонации, с которой он говорил. Я разглядел мерзкую козлиную бородку, рыжевато-коричневую, а-ля медийный фрик. Но ни бородка, ни весьма приятный запах одеколона, исходивший от него, не смог отбить запашок дельца, запаха мерзкого нетрудового пота, оплодотворенного офисной пыльцой.
- Я не сказал говорить, я сказал идти! Не оборачиваться! – я держался от него на расстоянии метра.
Арка заканчивалась тупиком. На ветру покачивались гофрированные ворота какой-то стройки.
- Сумочку поставь вот сюда, - я показал, на грязную гранитную плиту, - Ну как будем говорить на чистоту, или мне придётся воспользоваться помощью коллег, что, поверь мне – очень даже не в твоих интересах.
- Я не понимаю о чём ты?
- Ну если ты тупой, я про то, что ты везёшь.
- Понятно, слили - вот гады.
- Доставай! – он потянулся к портфелю.
- Стоп! – не стоит так доставать, берёшь за краешки и вытряхиваешь. Из портфеля вылетело несколько ручек, бумажные листы с синими печатями, скрепки, степлер, и толстенький прозрачный пакет, с белым содержимым.
- Ого, а вот и снежок. Надеюсь, ты не будешь мне доказывать, что это стиральный порошок для твоей бабушки. Да здесь у тебя на двадцать, и ещё раз на двадцать лет!
- А ты что мент что ли?
- Тепло.
- Фу, пронесло, значит. Я то испугался, думал… Ну тогда…
- Руки!
- Тихо - тихо, смотри, сейчас я медленно достану корочку.
- Видишь из ГНК я, эти пробки доконали, опаздываю на оперативную работу. Я понял, что одному раскручивать будет сложно, и незаметно послал смс – с кодом означающим – «спецгруппу по месту нахождения». С другими сотрудниками М мы в шутку называли её «вызываю огонь на себя».
Через час, мы сидели у Петра Семёновича Лизункова в кабинете, где встретились впервые. Задержанным оказался вовсе не сотрудник ГНК, хотя корочка была настоящая, и даже прописан на какой-то левой должности, что-то вроде «внештатный сотрудник». Только вот настоящее место работы у этого товарища было скромное предприятие «Газпром». Этот К.П. работал в промежуточном звене между «Газпром нефтью» и «Газпром газом», последняя аббревиатура говорила, что там нереально пучит от газов, этакий финансовый метеоризм.
- Ну, признавайся, кому ты там вёз столько добра.
- Да это равносильно самоубийству, а потом, что вы будете делать с этой инфой, сольёте в интернет что ли? – когда он говорил бородка смешно подпрыгивала.
- Слушай, да ты же живым не выйдешь отсюда, пока правду всю не скажешь, так что выбирай, быть мертвым сейчас, или быть мертвым потом. Мы здесь тебе не МВД, что бы по ногам дубинкой бить, ребра ломать, а люди образованные, и с такой соплёй сильно церемонится, не будем, так что заканчивай фарс, а то мы можем перейти к комедии, как говорится не для всех.
Долго уговаривать его не пришлось. Такой тип людей не отличается стоическим характером. И скоро он нам всё выложил. Что вёз дерьмо для самого … Зачем ему столько много он не знает, но заказывают примерно раз в месяц, и всегда очень срочно. Поставщик – ГНК. Отбирает только самое лучшее, с тестом качества на аппаратуре, от этого цена соответствующая.
- Фиг его знает, кончается у них что ли. Бывает среди ночи позвонят, и давай, вези, в течение часа им подавай. Истерично орут, что уволят. Но ночью ещё ничего, сел на машину и ай-да. А тут днём, пробки, куда не ткнёшься. Машина с мигалкой в сервис встала, а пока – говорят, - пользуйся немножко рапид сустем оф Москау, понимаешь, вот и попользовался.
Разговор был долгим и обстоятельным. Всё записывалось на скрытую камеру, со звуком в высоком качестве. Это пришлось узнать потом. Лизунков сказал мне, «что бы голова была свободна от мыслей разных». С Газпромом у нас шла межведомственная борьба, конфликт интересов. И это несмотря, что президент когда-то работал там, а премьер вскормыш нашего ведомства.
Мы придумали интересный ход – внедрение. Об этом решили не докладывать начальству.
- Начинается твоя новая жизнь Илюха! – сказал мне Лизунков вечером. С радости мы заказали спецбаню со шлюхами. Смачно занюхали превосходный кокс. Это Семену Петровичу не терпелось узнать, что же за говно вдыхают в верхах, и он немного отсыпал из пакета. Про спецбани можно рассказывать долго, и это отдельная тема. Тогда я попал туда впервые. Это был не просто какой-нибудь вшивый VIP. Где-то так я представлял себе римские термы. Несколько видов бань, прекрасная русская, с умелым банщиком. А банька с хреном, - да что может быть душевнее для русского человека. А после можно плавать в огромном бассейне, где резвились русалки без чешуй. На дне изящной мозаикой выложены фривольные темы. Лизунков говорит, что в этих банях можно делать и говорить практически всё. Я думаю, это вполне возможно, ведь где-то должны расслабляться сотрудники.
Распаренный Семён Петрович, завернувшись по пояс в полотенце, обнял меня:
- Нет, не ошибся я в тебе, о нет. У тебя такой же нюх, как и у меня, - сказал он шмыгнув носом.
Вот так, вкратце я так и поймал фортуну. Теперь работаю в весьма значимом звене самой лучшей компании. Гонорар мне поступает сразу из двух мест, и притом такой, о котором я раньше, и мечтать боялся. Шум и пот метро, я вспоминаю как ад жизни, куда мне нужно было ненадолго спуститься, чтобы взлететь вверх.
Это кажется невероятным, бредом. Знаю, трудно поверить, и со спокойной душой выкладываю моё откровение в сеть. Надеюсь, найдутся люди, для которых мой неумелый рассказ станет соломинкой, переламывающей хребет унынию и неудачам.
Последнее время многие твердят, что эта страна прогнила, что надо валить. Но на самом деле, единственное, что нужно делать, так это не раскисать, не терять бдительности. Тогда мир в одно умеренно серое утро повернётся к тебе лицом.
Андрей
Hosted by uCoz